Насмерть - Страница 75

Вдобавок к выкрутасам карты, едва мы добрались до района промзон, как снова началась полоса сплошных руин и разрушений, только на этот раз не вода была их причиной. Тут поработал огонь: местами кирпич стен не просто обуглился до черноты, но и оплавился, образовав застывшие потеки. Причина пожаров тоже видна была сразу — здоровенные воронки от ракетного обстрела с чем-то перепутать сложно. Похоже, не обошлось тут без наших заокеанских «заклятых друзей». Одно хорошо — били чем-то мощным и высокоточным, но не ядерным. Радиометры показывали вполне допустимый, по здешним местам, разумеется, уровень радиации. Посреди всех этих развалин, да еще и не имея нормальной топографической привязки, мы чуть было не заплутали. Трижды начинали осматривать какие-то сооружения, и уже в процессе понимали, что ошиблись адресом. На дворе, меж тем, вечереет, а нам еще назад в Нефтянку отсюда выбираться.

— Как думаешь, Миш, на этот раз не промахнулись? — Курсант с подозрением смотрит на очередной полузавалившийся бетонный забор, рухнувшую двухэтажную будку проходной и выстроившиеся за ними развалины заводских корпусов и складских ангаров.

— Понятия не имею, — вздыхаю в ответ я и спрыгнув с брони начинаю носком сапога ворошить в груде кирпичного крошева возле входа на проходную.

Ага, похоже — есть! Вытягиваю из под кирпичей сильно побитую и грязную, но более-менее читаемую пластиковую вывеску. На синем фоне — силуэт взлетающей ракеты и надпись: «Федеральное государственное унитарное предприятие Государственный научно-производственный ракетно-космический центр „ЦСКБ-Прогресс“». В этот раз мы явно зашли по адресу. Сегодня начать поиски мы уже не успеем, но местоположение «Прогресса» я тщательно наношу на самодельные кроки, которым посреди бесконечных руин на месте некогда очень красивого города веры куда больше, чем довоенным картам и атласам. Я-то дорогу запомнил, благо память на такие вещи хорошая, тренированная. Но ведь не буду же я сюда каждый день кататься? Мне теперь службу в Нефтянке налаживать, а сюда каждый день будем одну группу отправлять, разобьем территорию на квадраты и начнем их обшаривать один за другим. Территория, конечно, большая, да еще и порушено много, но мы — ребята настырные, справимся.

Угу, и вот уже полтора месяца справляемся… Без какого-либо результата. Нашли целую кучу всевозможного железного и электронного хлама, иногда выглядящего весьма внушительно, но в нерабочем состоянии. И вот, примерно две недели после начала поисков, я плюнул на секретность и в очередном разговоре по душам с Прохоровым попытался аккуратно прозондировать почву по интересующей нас теме. Реакция начальника стражи меня озадачила — он чуть не поперхнулся пивом и загоготал как племенной жеребец.

— Что, наемник, и тебя на «золотую лихорадку пробило»? Ну, блин, я думал, что хоть тебя эта фигня минует!

Я от такого чуть не выпал в осадок и потребовал объяснений. Выяснилось, что поиски Черным Полковником некоего таинственного контейнера уже давно секрет Полишинеля. В открытую об этом не сильно треплются, но всем знающим и заинтересованным людям отлично известна история о старом бредуне, который десять лет назад умирая в лазарете Рощинского в бреду вдруг начал рассказывать о каком-то секретном военном приборе, который он со своими товарищами в первый день войны вынесли из секретной лаборатории и где-то спрятали. Бред был уж слишком похож на правду и медики на всякий случай доложили о случившемся Полковнику. Тот, к их изумлению, приехал практически сразу. Но было уже слишком поздно: старик доходил и слова его становились все более бессвязными. Но, видимо, что-то по-настоящему убедительное он все-таки сказал. Потому что после этого разговора Полковник окончательно сошел с ума. Его люди буквально носом землю рыли, но так ничего и не нашли. С тех самых пор практически каждый главарь присоединившейся к воинству Полковника банды проходил через этот этап — узнав о таинственном контейнере, так нужном безумному морскому пехотинцу, отправлялся на поиски, рассчитывая в случае удачи на щедрую награду. И вот теперь я выгляжу одним из этих жадных болванов. А с другой стороны… Может, все не так уж плохо? Если я такой не первый, значит, никто всерьез наши действия не воспримет. Однако есть и плохая сторона — если «Вихрь» уже десять лет ищут все, кому ни лень, но не могут найти — шансы на успех серьезно понизились. Плохо дело…

— Чего ты пыхтишь, Толян? — тяжкий вздох напарника отвлекает меня от воспоминаний.

— Ай, блин, не спрашивай, командир, — отмахивается он. — Бестолковое это дело. Уже сколько мы тут торчим, а кроме металлолома так ничего не отыскали. Так что, или накрылся этот контейнер давно, или не было его никогда.

— Хорош ныть, дружище, — встав из-за стола, я отвешиваю елозящему шваброй по полу Курсанту легкий дружеский подзатыльник. — Все будет нормально.

М-да, подбодрить товарища — дело, конечно, хорошее, но вот веры в то, что мы сможем выполнить поставленную задачу, у меня тоже все меньше. Думаю, пересидим тут дожди, дождемся бабьего лета и, выбрав подходящий момент, будем уходить. Невозможно поймать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет.

Дверь снова распахнулась и на пороге появился сияющий, словно новенький рубль, Стельмашок. Увидев, как он грязными сапожищами топает по свежепомытому полу, диким зверем взвыл уже Курсант. Ну, как же, он старался, порядок наводил, а тут — такое неуважение. Но высказать Вовке все, что хотел, Толя просто не успел.