Насмерть - Страница 11

— Нет, разумеется. Но единой власти там нет. Вот еще севернее — дело другое. Там есть сразу несколько крупных сообществ, можно сказать, государств. На тамбовщине крупный аграрный анклав. В районе Твери — те самые ребята, что нам помогли турок тут урыть, под Псковом еще, они с тверскими в союзе, как я понимаю. На севере бывшей Московской области тоже что-то вроде военно-церковной республики с центром в Сергиевом Посаде…

Тут Олег бросил взгляд на мое окаменевшее лицо и осекся.

— Ох, блин, прости, Миша, брякнул не подумавши… Слушай, если хочешь, можем попробовать по нашим каналам по семье твоей информацию запросить. Оно понятно, что шансов немного — столько лет прошло, да и творилось там поди черт-те что… Но ведь попробовать можно.

Я только и смог, что молча кивнуть в ответ.

— Ну, так вот, — продолжил Исмагилов. — У этих и какая-никакая экономика, и производство потихоньку налаживают, и армия есть или силы самообороны. Опять же — вполне легитимное и поддерживаемое своим народом правительство, что тоже немаловажно. А вот между нами и ими — полный разброд и шатание. Понимаешь, ведь что мы, что тверские-тамбовские, когда порядок у себя наводили, со всякой мразью, что тогда расплодилась и распоясалась дальше некуда, боролись самыми простыми и действенными методами. Кто не успел сбежать — того пристрелили как пса бешеного и в яме зарыли. А где и не зарывали, а, наоборот, на всеобщее обозрение выставляли, как предупреждение. Но вот тех, кто успел, тоже хватало. И теперь вся эта бандитская шобла на пустошах между нами и северянами сидит. Называют их выроднями и бредунами. Одни — на землю сели, базы основали — но таких меньшинство. Большая часть — по пустошам кочуют, потому, собственно, и бредуны. Новые, мать их, татаро-монголы нарождаются. Сбились, словно шакалы, в стайки. В клубы, мля, по интересам. Там же у них натуральная кунсткамера: кто грабежами промышляет, кто рабами приторговывает. Под настроение и обычной торговлишкой занимаются. Между собою грызутся, на наши и северян приграничные районы в набеги ходят, словом — беспредельщики. Но самые опасные — это выродни, их еще уродами называют.

— И что за звери?

— Как тебе сказать… Бредуны — бандиты. Жестокая и беспредельная погань, но все же хоть с какими-то понятиями. Понятно, что распространяются они только на своих, но все же… Пусть и преступное, но все же сообщество. А выродни, они же «уроды», — это просто зверье. Стая хищников. Дикари, причем очень кровожадные. Имеются данные, что именно среди «уродов» процветает каннибализм. Словом, их даже сами бредуны валят, словно бешеных псов, при любой возможности.

— А почему «уроды»?

— Если б ты их на фото увидел, то не спрашивал бы. Облученные потому что все поголовно. А радиация, она красоты никому не добавляет, знаешь ли.

— Ясно, с дикими и аморальными выроднями разобрались. Вернемся к цивилизованным и культурным бредунам. Торгуют-то они с кем? Друг с другом, что ли?

— А почему нет? Одни, допустим, на оружейные склады армейские сели, другие — какую-нибудь мелкую аграрную общину… э-э-э, ну, типа охраняют… «Крышуют» короче, в лучших бандитских традициях. Вот и меняются — еду на патроны.

— Погоди, ты же сказал, что там одни бандиты. Откуда ж тогда эти общины?

— Да там кого только нет. И чего только нет. Правда, на мой взгляд, большая часть тамошнего «мирняка» ненамного лучше бандитов, разве что на земле сидят и в набеги сами не ходят. Как думаешь, для кого и с какой целью бредуны рабов ловят? А наркоту кому втюхивают?

— Ох, е-мое, как там все запущено! — замотал головой я. — И что, порядок навести даже не пытались?

— Миша, я тебя умоляю! На карту погляди, — страдальчески поднял взгляд к потолку контрразведчик. — Эти чертовы Пустоши по площади — больше Югороссии. Да, народу там живет куда меньше, но это-то и плохо — искать замучаешься. Опять же, где столько войск взять? Ну, загоним мы туда полк… Ай, что полк, давай уж сразу — дивизию. В сладких мечтах чего мелочиться-то?! И какую территорию эта дивизия под контроль взять сможет? Бредуны просто уйдут подальше, благо места там полно, и все — ищи-свищи хоть до морковкина заговенья. Вот и остается нам только глухую оборону держать.

— И что, из наших вообще никто на этих пустошах не бывает?

— Да как тебе сказать… — Исмагилов замялся. — Несколько раз после набегов за бредунами погони устраивали, но там, сам понимаешь, не разведка была, а преследование. Догнали, всех из пулеметов покрошили, выживших на суках поразвесили, остальным в назидание, награбленное забрали — и назад. Есть еще, правда, ходоки. Вот те на пустошах бывают часто. Что называется — работа у ребят такая: всякое-разное нужное и редкое на пустошах отыскивают и продают…

— Короче — сталкеры, мать их, — хмыкнул я.

Исмагилов чуть нахмурил брови, а потом, видимо вспомнив свое прошедшее еще до Большой Тьмы детство, улыбнулся и кивнул.

— Да, пожалуй.

— Хорошо, с бредунами и ходоками все понятно. Что по взаимодействию с местными военными?

— Из местных военных в твоей зоне ответственности осталась только отдельная Бригада. ППД у них в Иловле. В ней, правда, не вся Бригада, а только один батальон и штаб, но тебе именно они и нужны — взаимодействие налаживать.

Судя по нажиму, с каким Олег произнес слово «Бригада», оно было чуть ли не официальным названием и явно писалось с большой буквы.

— И кто это такие?

— Это, Миша, объединенные первая и третья бригады войск РХБЗ Московского военного округа.

— Третья, это вроде из Кинешмы? — уточняю, слегка порывшись в памяти.